В один из дней 1990 года по оперативной связи из Центра пришло сообщение, что житель Соликамска, некто Михаил Мокрецов, захватил самолет, следовавший рейсом во Львов, и, угрожая взорвать воздушное судно, потребовал посадить самолет в Стокгольме. Мне, в то время старшему оперуполномоченному Соликамского подразделения КГБ, было приказано вместе с сотрудником Соликамской прокуратуры Юрием Снигиревым собрать исчерпывающую информацию по Мокрецову. Приехали к нему домой, побеседовали с его мамой, которая от нас и узнала об угоне самолета и была потрясена таким поступком сына. При осмотре квартиры нашли географический атлас с пометками, расписания рейсов самолетов по территории СССР сопредельной с границами капстран. Стало ясно – побег тщательно готовился.

Для солдата нет страшнее стройбата

Учился он в одном из ПТУ Соликамска, в физическом отношении неплохо развит, в прошлом имел незначительные конфликты с органами правопорядка. Он не был носителем государственных тайн, не интересовался политикой больше, чем его сверстники, рос в добропорядочной рабочей семье. И совершил преступления, квалифицирующиеся как «измена Родине», «терроризм на воздушном транспорте»? Как это все можно объяснить?
Не зря мэтр психоанализа Зигмунд Фрейд считал, что все наши проблемы имеют психологические корни из детства и юности.
С 15 лет Михаил начал работать на соликамском лесозаготовительном комбинате, где
из местной древесины делали «модули» для солдатских казарм, окна, двери, фанеру, паркет для нужд Министерства обороны. На самых тяжелых и грязных участках этого объекта были заняты солдаты из военно-строительного отряда № 948. Михаил, во время перекуров на работе, часто общался с «бойцами-строителями», которые охотно рассказывали о своей службе в стройбате. В те времена на службу в военно-строительные отряды попадали призывники, которые по состоянию здоровья, невысокого интеллектуального развития или по иным причинам не подходили для службы в боевых частях и которым опасались доверять оружие. Как правило, в них служили бывшие осужденные за различные не тяжкие уголовные преступления, имеющие призывной возраст. Уголовники, прошедшие «школу насилия» в колониях, в таких военно-строительных отрядах быстро брали «власть» и в ночное время там зачастую царили порядки еще безнравственее, чем в некоторых взрослых зонах…Физически слабых бойцов, не умеющих дать отпор, нередко насиловали в бане или казарме. Побеги из таких частей были обыденным делом.
Возможно, в чем-то солдаты из стройбата и преувеличивали сложности службы, но в Советском Союзе действительно попасть служить в стройбат было не только не престижно, а в некоторых подразделениях даже опасно. Выжить в нем можно было физически сильному, агрессивному новобранцу.
Когда ему исполнилось восемнадцать лет, из военкомата пришла повестка – явиться на призывную комиссию. Пройдя всех врачей на призывной военно-медицинской комиссии, Миша получил в карточке запись – «годен для службы в военно-строительных частях». Это его расстроило и он решил пойти на личный прием к военкому с просьбой направить служить в десантные войска.
Военком, выслушал Михаила, сказал, что подумает, однако критически взглянув на худощавую фигуру выходящего из кабинета посетителя, решил ничего не делать. С малым весом, импульсивным характером, приводами в милицию в элиту Советской Армии – ВДВ – попасть было невозможно.

Побег из СССР

Исчезла последняя надежда служить в десантных войсках. Не проходило ни дня, ни часа, чтобы он не видел себя изнасилованным. Для Михаила – это была бы травма несовместимая с жизнью. И он решился на побег. Почти месяц ушел на подготовку. Изучил маршруты полетов самолетов вдоль границ с Европой. В Ленинграде купил билет на самолет до Львова, отправляющийся из аэропорта Пулково в 23 часа 45минут. А как только самолет взлетел, Михаил нажал кнопку «вызов стюардессы» и, когда та подошла, вручил ей записку, где было написано: «Требую изменить курс на Стокгольм, в противном случае самолет будет взорван. Не советую делать глупостий, со мной сообщник» (орфография сохранена). Командир корабля Одинокий не стал вступать в пререкания с Мокрецовым, а, следуя инструкции, запросил Стокгольм о возможности срочной посадки в связи с захватом воздушного судна террористами. Получив согласие шведов, командир плавно изменил курс и направил воздушное судно в аэропорт столицы Швеции.

Мотивы угона шведы не поняли

На допросе шведский следователь пытался понять мотивы угона. На заданные вопросы о причинах, побудивших Михаила «совершить акт терроризма и угнать самолет в Швецию», он честно ответил следователю, что всегда мечтал служить в ВДВ и стать настоящим воином и защитником своей Родины, а его незаслуженно направляют служить в строительные войска, где процветают нетрадиционные сексуальные отношения. Лично для него это гораздо хуже, чем «быть террористом» или «умереть»…
После таких ответов следователь, терпимо относившийся к нетрадиционным сексуальным отношениям, попросил врачей проверить Михаила на психическую вменяемость, но шведские врачи установили, что Мокрецов вполне вменяем, адекватен и полностью отвечает за свои поступки.
Шведская пресса, пыталась сделать из Михаила «беглеца от коммунистической системы». Только в этом случае можно было предоставить Мокрецову политическое убежище. Но искренние и простые ответы Михаила порою ставили в тупик даже их.
Так, на вопрос о причинах, побудивших Михаила совершить акт терроризма и угнать самолет в другую страну, он ответил, что очень любит свою Родину. Он был готов отправиться на войну в Афганистан, для выполнения интернационального долга, и даже погибнуть в бою за Родину, а его направили в строительные войска, где процветают нетрадиционные сексуальные отношения…
Две попытки самоубийства
Михаила временно поместили в шведскую следственную тюрьму, в чистую одноместную камеру, с металлической приваренной к полу кроватью, застеленной белым постельным бельем, с телевизором, по которому он мог смотреть новости на шведском и английском языках, с трехразовым питанием, качество которого было на порядок лучше, чем то, к которому он привык в столовой лесозаготовительного комбината.
Однажды охранник, разносивший еду, сказал Михаилу:
– Тебя скоро передадут в СССР…
Эти слова ввергли Михаила в глубокое уныние. Он ночью разобрал в камере светильник, выдернул питающий лампочку провод и попытался на нем повеситься. Провод не выдержал веса Михаила, оборвался. Утром охрана все обнаружила, и разразился скандал, который просочился в печать и вновь подогрел интерес шведской «желтой прессы» к личности самого молодого, обаятельного и «сексуального русского террориста»…
Администрация тюрьмы предприняла дополнительные меры по исключению подобных случаев, после чего все светильники в камерах закрыли металлическими решетками…
А Михаил, по-прежнему, сидел в камере один и продолжал смотреть телевизор. Через несколько дней он вновь увидел сюжет о русских террористах, которых власти, по решению шведского суда уже передавали представителям советского посольства для отправки в СССР.
Это опять повергло его в отчаяние, и ночью, когда все спали, он умудрился пальцем разбить зарешеченный светильник и стеклами перерезать себе вены на обеих руках…
Только утром охранники обнаружили Михаила, потерявшего сознание и лежащего в луже собственной крови.
Сообщения в прессе о том, что «самый обаятельный и сексуальный русский террорист» вновь решил покончить с собой, из-за «страха насилия над собой в советской тюрьме» – буквально вызвали бурю эмоций шведской общественности. Возникло даже некое общественное движение «в поддержку Михаила Мокрецова»…
В итоге шведский филиал русской эмигрантской организации «НТС», нанял для Михаила лучшего адвоката, который смог в суде защитить «террориста» от передачи властям СССР. Михаилу дали четыре года тюрьмы и право отбывать наказание в Швеции. После освобождения Михаил Мокрецов получил шведское гражданство и в СССР больше не вернулся…
При подготовке публикации были использованы материалы очерка Александра Дмитриенко «Сексуальный террорист».
Владимир ВАСЕВ,
старший оперуполномоченный, начальник подразделения КГБ-ФСБ по г. Соликамску (1980-1998 гг.)